ИРИНА: Меня зовут Ирина Овсянникова, я руководитель учебного центра группы компаний DIGIS.

ПАВЕЛ: Мы говорим про цифровое образование. Что это такое, с вашей точки зрения, кроме проектора, висящего на потолке и интерактивного дисплея?

ИРИНА: На самом деле цифровое образование многогранно в плане комплексности. То есть как раз интерактивные доски или интерактивные панели – это не самое важное, что в нем есть.

Если говорить о теории и идеологии цифрового образования, предполагается, что у нас есть возможность беспрерывного обучения – оно мобильно, мы можем учиться где угодно и когда угодно. Оно интерактивно, то есть есть взаимодействие. Я говорю сейчас не только об интерактивных панелях или интерактивных досках, как таковых, а именно о взаимодействии (в том числе, сетевом) учителя с учеником. Это развитая система цифровой коммуникации и компьютерная грамотность, в том числе. У нас рынок и экономика диктуют правила, что нужно уметь работать в цифровом мире.

ПАВЕЛ: Мне кажется, что те, кого обучают в школе и в вузе, довольно коммуникабельны и хорошо умеют работать со всякими цифровыми устройствами. Какие есть сложности у преподавательского состава?

ИРИНА: Я согласна. Правда, здесь тоже есть нюансы. Дети, безусловно, более подкованы в этом и имеют определенные навыки, они не боятся экспериментировать и с этим работать. Но для образования применить эти устройства и технологии они не умеют. Это большая проблема, этому школа должна научить. Есть проблемы даже с поиском информации. Найти в огромном потоке, в информационном шуме то, что нужно для образования, - это большая сложность для ребенка просто потому, что у него нет такого навыка. Научить этому на уроке информатике невозможно. Это действительно нужно делать на каждом предмете, чтобы у каждого была возможность применять знания, полученные в интернете, на практике в каждом уроке.

Но абсолютно точно вы верно сказали, что у учителей эта пропасть куда больше.

ПАВЕЛ: Мне кажется, у многих этот навык отсутствует.

ИРИНА: Да, это правда. Но тут все очень зависит от человека. Некоторые учителя открыты к новому, у других есть здоровый консерватизм. Я тоже больше за последовательное внедрение инноваций, несмотря на то, что представляю компанию, которая занимается развитием цифрового образования. Все-таки должен быть баланс.

Некоторые учителя совершенно спокойно могут сказать ребенку: «Я не понимаю, помоги мне!» и ребенок обязательно поможет. Некоторые будут переживать. У нас есть учителя из разных возрастных групп. Честно говоря, мне нравится даже больше работать с учителями старшей возрастной группы, потому что, несмотря на то, что у них есть сложности с информационно-коммуникационными технологиями, они куда более методически подкованы и грамотны. Если они наконец-то осознали, что можно с этим сделать, у них сразу шквал идей, как это можно применять.

Молодой преподаватель, наоборот, отлично въезжает, как это делать, но кейсов, как это можно применять в школе, у него недостаточно. Поэтому хорошо, когда в группе есть и те, и другие, они друг у друга учатся.

ПАВЕЛ: Какая сфера сейчас более восприимчива ко всяким цифровым нововведениям – школа, вуз или вообще профессиональное обучение? Где вы видите точки роста во всей этой палитре?

ИРИНА: Сложный вопрос. Надо сказать, что, наверное, высшее образование у нас наиболее консервативно. Есть ведущие вузы, которые готовы внедрять инновации, но в целом по стране ситуация плачевная. Даже, например, взять наши московские вузы, которые готовят преподавателей, которые дальше пойдут в школу. Они не оснащены.

Я закончила Московский городской педагогический университет (сейчас в аспирантуре в государственном университете). У нас на кафедре математики была всего одна интерактивная доска. То есть у человека, который готовится стать учителем, нет модели поведения, как вести себя в цифровой культуре. Он будет вести себя примерно так же, как со своими молодежными фишками.

ПАВЕЛ: То есть вуз готовит преподавателей, которые будут работать с цифровыми технологиями, но обучает их как 30 лет назад.

ИРИНА: Именно. Такая ситуация во многих вузах. Но все немножко меняется, все-таки у нас есть топ-20 вузов, которые стараются внедрять инновации, там действительно много нового появляется. Конечно, если это какие-то прогрессивные темы в плане бизнеса, управления – там больше возможностей, а если это чисто научный или педагогический вуз, то у нас, к сожалению, здесь есть провал.

ПАВЕЛ: Не чувствуете ли вы, что эта диджитализация, когда мы все хотим загнать в смартфон и оцифровать, вредит контакту учителя и ученика? Все-таки модели школ разные, но, мне кажется, это ценная связь, когда есть преподаватель, который хочет передать свои навыки. Здесь гаджет не становится на пути этой передачи?

ИРИНА: Конечно становится. Мне кажется, ничего на самом деле не может заменить нормальную стандартную схему, когда есть личное взаимодействие. Но все-таки нельзя забывать о том, что, например, есть ребята, которые не имеют возможности получения знаний от преподавателя у себя в школе. Если это какое-то маленькое село или город, а ребенок хочет изучать робототехнику или 3D-моделирование, то для него единственный вариант – это изучение посредством онлайн-курсов или в дистанционном формате.

Если есть возможность проводить обучение очно, правда, тоже форматы должны быть соответствующие, современные, то, конечно, оно будет более выигрышным. Но это на мой взгляд.

ПАВЕЛ: Все-таки сейчас онлайн-образование или дистанционное (я не вижу ткут разницы) выглядит примерно так же как обычные лекции, только посредством онлайн. Поэтому вопрос – понятна ли какая-то новая методология? Мне кажется, что просто взяв существующую модель образования и загнав ее в интернет, мы ничего не приобретаем, скорее, в качестве потеряем. Как будто бы тут должна быть совсем новая методология обучения. Понятна ли она? Есть ли какие-то хотя бы наметки этой новой модели?

ИРИНА: К сожалению, она не ясна. Если вы посмотрите анонсы конференций, то каждая вторая про e-learning, то есть электронное образование. Все пытаются найти новые подходы, как это делать. Действительно, очень много вопросов здесь.

Ровно так же, как с электронными учебниками. У нас первая волна прошла, когда мы просто оцифровали учебники и появились их PDF-версии. Плюс в том, что ребенок не носит 5 книжек, у него все в одном планшете, и спина его более здоровая от этого. Но действительно нового формата обучения, возможностей проведения каких-то лабораторных опытов, пусть примитивных, что в принципе могут позволить цифровые технологии, у нас нет.

Это связано с недостатком возможностей по разработке контента. У нас не так много организаций этим вообще занимаются, и не многие заинтересованы в этом. Доля онлайн образования в России сейчас около 1,5%.

ПАВЕЛ: До сих пор? Несмотря на все усилия?

ИРИНА: У нас, конечно, заметный рост есть.

ПАВЕЛ: Заметный рост, достигший 1,5%! А этих моделей нет именно в России или их нет в мире?

ИРИНА: Нельзя сказать, что их нет в мире вообще. Какие-то подвижки есть, появляются новые средства оценки и взаимодействия. Платформы открытых онлайн-курсов развиваются. Если раньше это были просто видео-лекции, сейчас это видео-лекции с квизом (онлайн-тестом), с интерактивными упражнениями или взаимопроверкой.

ПАВЕЛ: Давайте согласимся, что по большому счету это одни и те же истории. Все это не показывает какого-то роста досматриваемости этих курсов, дохождения до конца.

ИРИНА: Да, 3-5%, максимум 10% людей обычно доходит до конца. Это действительно так. Но я очень много прохожу именно онлайн-курсов, очень часто даже не с точки зрения чему-то научиться, а просто посмотреть новые подходы. Единственный онлайн-курс, который меня удивил в плане подачи материала, это был курс от клуба игрофикаторов Why42 (гемификация в образовании).

Они действительно сделали очень крутой кейс, но там и тема интересная. Гемификация – это всегда увлекательно. Они сделали разделение траекторий, то есть ты можешь выбрать, где ты хочешь проходить обучение, можно было выбрать героя, собирать кристаллики на каждом задании. Это действительно другой формат, который может увлечь.

На самом деле только такой, мне кажется, с ребенком и пройдет, потому что если у взрослого человека есть достаточно регулятивных навыков для того, чтобы начать и закончить, хотя и этого недостаточно, как вы понимаете, то у ребенка вообще их фактически нет. Поэтому сейчас онлайн-образование именно для детей совершенно невозможно. Если такие курсы будут появляться для ребят, это какой-то шанс, что они чему-то научатся дистанционно.

ПАВЕЛ: У DIGIS есть отдельное направление, которое посвящено работе в сфере образования. Это что? Технические средства, которые позволяют этот процесс организовывать? Условно говоря, что DIGIS предлагает?

ИРИНА: У нас сейчас есть комплексное решение для образования по оснащению любого класса. В центре всегда, естественно, интерактивная панель. Почему? Потому, что мы никуда не денемся от фронтальной поверхности, на которой нужно что-то говорить. Другое дело, что мы пытаемся ограничивать лекцию учителя в этом смысле, чтобы он меньше говорил и у детей была возможность работать самостоятельно.

Здесь, естественно, на первый фронт выходит программное обеспечение. У нас, правда, с программным обеспечением есть сложности, потому что в бюджетировании нет возможности его покупать, то есть по сути нет статьи расходов на покупку программного обеспечения, а именно оно обеспечивает эффективность оборудования. Интерактивная панель, какая бы хорошая (или не очень) она ни была, но это просто железяка, которая ничего не умеет, если не поставить на нее соответствующий софт.

Кстати, у вас есть идея, когда появилась первая интерактивная доска? Хотя бы примерно год.

ПАВЕЛ: Я могу сказать точно – начало 2000. Во всяком случае я с ними начал взаимодействовать в 2202-2003 годах.

ИРИНА: У меня первая появилась в 2007, когда я работала в школе учителем математики.

ПАВЕЛ: Но все-таки они сначала не в школу пришли.

ИРИНА: Да. А вообще первая интерактивная доска появилась в 1991 году. Этому изобретению не 1-2 года, но до сих пор во всем мире (я не говорю только о нашей стране) это используется как экран для проектора. Мы точно так же можем показывать на нем видео, как 10-20 лет назад. То есть ничего не поменялось, а где интерактив, никто не знает.

ПАВЕЛ: Как этот интерактив использовать, чтобы повысить усваиваемость материала. Сейчас я вижу довольно примитивные примеры: «У нас есть интерактивная панель, дорогие дети, давайте нарисуем какой-то рисуночек!»

ИРИНА: Это уже прогресс, надо сказать!

ПАВЕЛ: Якобы это позволяет что-то улучшить, повысить – довольно смешно.

ИРИНА: Именно этим и занимается наш учебный центр. У нас проводятся очные бесплатные курсы для учителей – 2 дня полностью обучение работе с программным продуктом. Есть специализированные курсы, направленные на педагогические технологии. Здесь мы рассматриваем:

• Как интерактивное оборудование вписывается в концепт, например, гемификации или смешанного обучения;
• Как можно применять такие трендовые сейчас темы, как скрайбинг и сторителлинг в образовании, и как в этом помогает оборудование;
• Что такое дополненная реальность или виртуальная реальность, и могут ли иммерсивные технологии использоваться в обучении детей.
• Как работать с робототехническими наборами.

Этому всему надо учить безусловно, потому что иначе это просто будет складироваться, как и большинство оборудования у нас сейчас в школах.

ПАВЕЛ: Сейчас есть какие-то центры, организации или люди, которые занимаются разработкой именно новой идеи образования? Я знаю, раньше были методисты - люди, которые разрабатывали именно методики преподавания. Сейчас что-то такое есть?

ИРИНА: Они и сейчас есть. Практически в каждом городе есть городской методический центр, есть институты развития образования.

ПАВЕЛ: Серьезно? В которых работают те самые преподаватели, которых обучили с одной панелью на вуз?

ИРИНА: Да, именно так. Понятно, что эта система каким-то образом развивается. Именно поэтому у нас есть программа поддержки авторизованных учебных центров. По всей стране мы открываем авторизованные учебные центры, которые работают по нашим программам.

Обычно это выглядит так: нас приглашают куда-то на региональную конференцию по образованию, мы там выступаем. Обычно всегда всем нравится, потому что это живо и ново. Как вы верно сказали, интерактив – это либо написать что-то, либо что-то переместить. А дальше сочетания перемещения и рисования дают спецэффекты, которые в образовании и нужны – они повышают уровень мотивации, вовлекают аудиторию, позволяют взаимодействовать.

То, что это всегда очень легко и наглядно показывать, плюс простота инструмента, который доступен каждому учителю уже сейчас, конечно выгодно отличает нас на уровне общей картины конференции, когда мы рассказываем про вечное или строим идеологические планы стратегического развития. Поэтому после нашего выступления обычно какой-то региональный институт развития образования приглашает нас провести обучение. Мы проводим обучение, там появляется свой методист, который уже гуру и знает, как с этим работать, и дальше они работают уже по этой программе у себя в городе.

ПАВЕЛ: Если я правильно услышал, цифровые дополнительные штуки для обучения являются приложением к уже существующей методической базе? Допустим, есть школа. У нее есть своя методика обучения. Эти цифровые инструменты являются дополнением к ней?

ИРИНА: Да, с одной стороны это надстройка. Следующим шагом должна быть трансформация самого преподавания. Это естественно, что когда у меня появляется новый инструмент, я вначале пытаюсь его поставить на уже готовую методологию, чтобы мне было комфортно. Это нормальный и правильный путь. После этого уже начинается мыслительный процесс, который мне позволяет перестроить всю систему преподавания, потому что я понимаю, что мне открылись новые возможности, я уже не веду урок так, как это делала раньше.

Так как я человек больше про образование, про работу именно с преподавателями и действительно болею за школу всей душой, для меня очень важно показать, что уже сейчас у каждого из нас есть широкие возможности для роста, и их нужно использовать.

Я, правда, понимаю преподавателей в том смысле, что они сейчас очень загружены. На самом деле самим искать, как можно применять новые технологии, у них просто нет времени. Моя работа сейчас заключается в том, что я каждый день шерстю интернет и ищу какие-то новые приложения для работы с интерактивным оборудованием разного типа, или мы устраиваем мозговой штурм – как можно еще применять то или иное устройство. Я этим занимаюсь целыми днями по сути. У учителей такого времени просто нет.