ПАВЕЛ: Я увидел на сайте у тебя на самом деле любопытные истории. ТЭКО предлагает, как услугу, своих монтажников для проекта. Поясни, это потому, что у тебя слишком монтажников много и тебе надо их кормить? Или почему?
СЕРГЕЙ: Решили развивать это направление, как вид деятельности. Оно, может быть, не столь по объему выручки будет интересным, но по маржинальности, как мне кажется, достаточно перспективное. Плюс – так как госзаказовский бизнес сезонный, все-таки основная работа вырастает в пик лета и в пик зимы, то получается, что если ты держишь штат монтажников-профессионалов, которые уже набили руку, с тобой вместе допустили все возможные ошибки, сейчас исправились и заново их не будут повторять, то тебе нужно их в межсезонье тоже как-то поддерживать в форме.
Эта работа по монтажу с коммерческим заказчиком позволяет давать работу в межсезонье, получать дополнительную прибыль, улучшать портфолио в плане того, что ты делаешь монтаж проектов, в которые ты сам еще не зашел.
Из примеров - проект Victoria's Secret, за который AUVIX взял премию на последней выставке ProIntegration Awards. AUVIX использовал наших монтажников, потому что из Москвы гнать туда людей достаточно сложно.
ПАВЕЛ: Это Питерский проект?
СЕРГЕЙ: Да, это у нас самый большой торговый центр, галерея – огромный, красивый. Мы давно с AUVIX сотрудничаем, и мы их не подводили. От них приезжают инженеры, берут наши руки, и нашими руками закрывают этот вопрос. Получается, что для наших монтажников интересный опыт, для нас некое портфолио, причастность к крутому проекту, который продвинули наши партнеры, и плюс мы еще денег заработали.
Другие компании тоже обращаются – дистрибьютеры, московские интеграторы, у которых есть проекты в Петербурге.
ПАВЕЛ: Очень понятно, потому что очень накладно отправлять людей, селить, кормить и т.д. Хорошо, слушай, а еще какие у тебя услуги есть, которые ты явно понимаешь, что не идут, по поводу которых ты думаешь, что вообще, может быть, от них отказаться? Есть что-то, что не идет?
СЕРГЕЙ: Плохо идет контент. Сколько бы про него не говорили.
ПАВЕЛ: Почему, подожди – он не продается? Или что? В чем проблема?
СЕРГЕЙ: Есть некая специфика госзаказа. Госзаказ вообще в принципе не умеет платить ни за работы, ни за проектирование, ни за контент. Госзаказ – он такой - он не понимает, как тебе за это платить. У тебя покупают некое железо, и в стоимость железа должно входить и монтаж, и проектирование, и все-все-все, включая допуски всех монтажников. То есть если все делать по совести, у тебя должно быть все готово. И почему-то все это бесплатно.
Это отдельная проблема. Сейчас про контент договорим, я это тоже расскажу, что фактически было бы здорово, если бы участники рынка – господин Казарновский из ММСО взял бы и организовал на своей выставке мероприятие, где были бы застройщики, проектировщики, конечные пользователи и интеграторы, где бы все поговорили, как это все должно вместе работать, чтобы когда школа строится, в ней были розетки в нужном месте, нужные работы и услуги были уже запроектированы, что это комплекс всего, что должно в конце получиться, в том числе красивые стены, кафель, потолок, уютные классы. Это отдельная история.
Касаемо контента – получается, он тоже в этой же проблематике живет, что заказчик, покупая у тебя школьное телевидение, в принципе, видит так, что он его у тебя купил, и оно должно работать. Многие заказчики на старте не имеют компетенции с этим хорошо работать, даже при наличии желания не могут все запустить.
Если ты дашь ему пустую железку, то вообще идеология умрет, как в первом нашем проекте. Получается, что производство контента сейчас у нас фактически лежит в маркетинговой составляющей, когда благодаря тому, что мы старательно работаем над наполнением школьного телевидения контентом, пополняем его, покупается железо.
Мы сейчас пытаемся развивать сотрудничество, чтобы все, кто продает некую модель плеера или любую другую, или исповедует другую идеологию корпоративного ТВ, приходил бы к нам, а мы нарисуем. Но пока большого потока нет.
ПАВЕЛ: То есть контент – это, скорее, то, что способствует продаже проектов, но не то, на чем ты зарабатываешь.
СЕРГЕЙ: Да. Пока отдельно нет, чтобы кто-то пришел к тебе и сказал: «Ребята, я хочу, чтобы вы мне под интерактивный киоск сделали классный контент, посвященный летчикам Великой Отечественной Войны!»
ПАВЕЛ: Да, это, наверное, вообще другая история, скорее, сюда отдельные студии, к которым приходят как раз с такой задачей.
СЕРГЕЙ: Или отдельные студии, или это бизнес уже «аскриновский», где они сидят на музее. Музейщики это умеют, знают, что они покупают, что это стоит денег, что это большая работа дизайнеров и контент-менеджеров, которые должны это рисовать.
Для обычного госзаказчика это как бы «картридж, картридж, принтер, принтер» – и вот еще что-то. Поэтому тут тяжело. И так как в этой области работаем не только мы, но и все остальные, поэтому со стороны запросов не так и много на контент. Получается, что, с одной стороны, производство контента нас выделяет из основной массы интеграторов, то есть мы не просто купили, продали и скрутили болты, мы еще чуть-чуть творческие товарищи – нарисовали, подумали.
ПАВЕЛ: Сколько у тебя человек этим занимается? Просто любопытно по затратам.
СЕРГЕЙ: Прилично по затратам получается. В штате сидит 4 человека, они занимаются контентом, и еще отдельно есть инженеры, которые поддерживают на плаву корпоративное телевидение, которое уже поставлено, чтобы по звонку заказчика: «Ой, у меня то-то» можно было поддержать, удаленно что-то допилить, выехать и что-то сделать, если новые скрипты и задачи появляются.
ПАВЕЛ: Подожди, 4 человека – это именно те, кто, условно говоря, рисует красивые картинки?
СЕРГЕЙ: 4 рисовальщика, и еще 2 инженера часть своего времени тратят на то, чтобы поддерживать идеологию корпоративного телевидения на плаву. Это существенная затратная часть на то, чтобы нас выделять из всей массы интеграторов, что мы еще тут вот это делаем. Поэтому если в деньгах, то я не могу сказать, что это очень выгодно.
ПАВЕЛ: Понятно. Это способ выделяться и продавать. А есть ли какие-то направления, которые, допустим, у тебя сейчас не очень стартанули, но точно думаешь, что за ними будущее? Во что ты веришь? Допустим, сейчас оно пока так или иначе не стартануло, не развилось, в это не вложено достаточное количество денег и времени?
СЕРГЕЙ: Думаю, что образование будет дальше двигаться в направлении всех этих новых технологий: 3D, WorldSkills – люди хотят в это играть и с удовольствием покупать оборудование, которое позволяет школе участвовать в этих проектах. Кроме этого есть WR, но пока без контента.
ПАВЕЛ: Но вы игрались с VR, с дополненной реальностью?
СЕРГЕЙ: Игрались. Сейчас буквально в эти выходные приехал ВРИО губернатора Петербурга на объект – инженерная школа. Фактически единственное, что было на тот момент ему показать, это наш класс инженерной графики и черчения. Там замысел в том, что есть ПО и должен быть создаться 3D CAVE, но в архитектуре класса его было не создать. Поэтому сделали 3D CAVE с одним экраном, где стоят датчики, очки с рожками, ты одеваешь и у тебя чертеж – подводная лодка. Ты крутишь головой, вместе с тобой подводная лодка крутится. У тебя в руках джойстики, ты ими управляешь – крутишь подводную лодку, заходишь в отсеки. Предполагается, что школьники при наличии педагога смогут сами свои чертежи, которые они отрисовали в объеме, туда подгрузить, а все остальные будут смотреть.
Кроме того, есть возможность при наличии оборудования на какой-то еще стороне работать удаленно: ты с кем-то общаешься, остальные тоже это видят. Мне кажется, в этом какая-то перспектива есть, но она упрется в педагогические кадры.